Сегодня я не буду пытаться объять необъятное, а напишу только про одного человека - недавно упоминавшегося здесь Льва Квитко.
О расстреле деятелей еврейской культуры я узнала в юности. А его стихи помню с детства (раннего детства, читать научилась в три года). Я тогда просто стихи читала. Не помнила имени автора, не знала, разумеется, его биографии (это были закрытые сведения) и не знала, что он еврей и чем это было чревато - уже потом дедушка сказал мне, что в то время этого было достаточно для того, чтобы человека расстреляли. (Если вдруг кто не в курсе, но интересуется, - я не еврейка. На мой взгляд, это не имеет значения, но у кого-то может быть иное мнение. Так что на всякий случай прошу не обижаться за "вторжение" тех, для кого это важно, а тех, кому это тоже важно, но со знаком "минус", прошу не лить дерьмо в этой теме. Кстати, прошлогодняя попытка была неудачной и довольно жалкой, и там, где, судя по всему, подразумевалось оскорбление, получился комплимент).
И вот однажды я услышала по радио ("чужому" радио, само собой) передачу про 12 августа. И стихи про скрипочку, которые тут же вспомнились. И другие стихи тоже. И это был жуткий шок.
Потом - в последующие годы - слушала еще, записывала на магнитофон... Искала информацию и иногда даже находила (инета еще не было, даже компа не было). Кстати, эти сведения мне потом помогли на экзамене при поступлении в институт, но это уже совсем другая история. И писала стихи. Задумывался роман в стихах "Расстрелянный август", но я была еще слишком юная, амбиции не всегда совпадали с возможностями, часто переключалась на другие интересы, да и информации было мало... Но одно стихотворение, которое задумывалось как часть этого романа, я хотела выложить. Только теперь сложно найти тетрадку, а наизусть помню неточно. Так что пусть все-таки будет Лев Квитко. Я думаю, он писал лучше меня.
Стихи СКРИПКА
Я разломал коробочку —
Фанерный сундучок, —
Совсем похож на скрипочку
Коробочки бочок.
Я к веточке приладил
Четыре волоска, —
Никто еще не видывал
Подобного смычка.
Приклеивал, настраивал,
Работал день-деньской...
Такая вышла скрипочка —
На свете нет такой!
В руках моих послушная,
Играет и поет...
И курочка задумалась
И зерен не клюет.
Играй, играй же, скрипочка!
Трай-ля, трай-ля, трай-ли!
Звучит по саду музыка,
Теряется вдали.
И воробьи чирикают,
Кричат наперебой:
"Какое наслаждение
От музыки такой! "
Задрал котенок голову,
Лошадки мчатся вскачь,
Откуда он? Откуда он —
Невиданный скрипач?
Трай-ля! Замолкла скрипочка...
Четырнадцать цыплят,
Лошадки и воробушки
Меня благодарят.
Не сломал, не выпачкал,
Бережно несу,
Маленькую скрипочку
Спрячу я в лесу.
На высоком дереве,
Посреди ветвей,
Тихо дремлет музыка
В скрипочке моей.
1928
Перевод М. Светлова
В ГОСТИ
Скок, лошадка!
Стук-стук, дрожки!
В лес поедем к бабке Мирл
По кривой дорожке.
Там такие травы
Вырастают сами,
Там такие птицы,
С такими носами!
Под дубами в полдень
Ходит-бродит бабка,
Как маленькая курочка,
Курочка-рябка.
С нею очень дружно
Все живут зверушки,
Бабка к именинам
Всем печет ватрушки.
К ней лиса заходит
Голубцов отведать,
И тогда приходится
Звать ежа-соседа.
Вот усы утерты,
Вылизаны блюдца.
Посидеть немножко
Гости остаются.
Только я, бывало,
К бабушке приеду —
Кабачки почистить
Помогу к обеду.
Сбегаю к колодцу
Мигом за водою.
Даст с собою бабка
Мне ведро худое.
Опущу ведерко,
А вода в колодце
Как пойдет кругами,
Точно улыбнется.
— Бабушка, ведерко
Это не годится:
Больше половины
Вытекло водицы.
Бабка обернется,
Бабка глянет зорко:
— Разве ты донес бы
Целое ведерко!
А потом горячей
Каши мне наложит.
Обожгусь — подую,
Помешаю ложкой.
Все лесные норы
Бабка мне покажет,
На прощанье сказку
Длинную расскажет.
Скок, лошадка!
Стук-стук, дрожки!
В лес поедем к бабке Мирл
По кривой дорожке.
1930
Перевод Т. Спендиаровой
ТЮРЕМНЫЙ РОМАНС
Нет, милый друг,
Не свидеться нам —
Дверь мою холод сковал по углам.
И вырваться трудно, поверь мне, поверь мне...
И ты не являйся сегодня, мой друг!
Гостят у меня тишина и забвенье,
И в сердце от горьких предчувствий испуг.
Мы встретимся завтра... А может быть, позже,
Когда засверкает на листьях роса,
Когда засияет в окне день погожий
И солнце заглянет в глаза.
Придешь и развеешь ты тяжкие думы,
И дверь распахнется в разбуженный сад,
И будет мой голос веселым и юным,
И нежностью будет лучиться мой взгляд.
Нет, милый друг,
Не являйся теперь —
Холодом лютым закована дверь...
1952
Перевод Льва Фрухтмана